They are making a mistake

They are making a mistake. I keep telling them, but they just look at me and nod their heads and say yes, we know we’re making a mistake.
Like I had to be humoured or something.
So now I’m going to see Beresford again.
I remember the way he shook my hand that day.
That day. What day? Yesterday. Hell, it seems a year ago.
Well, Beresford said, so you’re leaving us. How does that feel?
I said I felt — but I couldn’t think of the right word.
A million dollars I felt like. I felt like I was God. But these expressions didn’t really express it. At last I got the right word for him.
I feel myself again, I said. He nodded. He knew what I meant. He’d seen my type before.
So there isn’t any doubt they cured me. You don’t get that feeling unless you’re You again.

I left the hospital in a happy mood. It was evening. There were stars in the sky, so many and so bright that they were a mist of white. Their reflection was down here in the street. The stars down here were neon and some of them were spelling out advertisements. The street-cars were going by as I stood there looking, and they were taking people home or out or just about. People, me. I was one of them again.
I said to myself I’d walk home.
And as I walked, my head in the air, my eyes on the sky, I felt I must do something. Must help somebody who needed help. Find a man who was looking for hand, and give him a grip.
It wasn’t easy, walking like God looking for a blind man to make him see.
Well, I thought, I’ll find him, if I walk all night. I almost did, too.
It was past midnight when saw her. Like a ghost she came out of a late open cafe and walked down the street, looking sometimes at the cars that went by.
I was following her now. There was something in her face that told me she needed help. She was lovely too.
I knew how I’d begin. I’d just say pardon me, but I think you’re in some kind of trouble aren’t you?
She’d turn and look at me, surprised.
How did you know? she’d ask me. I’d smile. Tonight I was God and God knew everything.
Then she’d tell me the trouble. About the jam she was in. Money. Or her boy who ran out on her, or something like that. Whatever it was, I’d do anything in the world to square it up.
She turned up the avenue that led to the river.
A patrolman nodded to her, to my girl, as she passed him.
Goodnight, Officer, I heard her call as she went on her way to the bridge. There was courage in that voice. She wasn’t wearing her misery on her sleeve.
He looked at me when I was passing by. I wondered if he’d say.
Sure he did. Goodnight, he said.
Goodnight, Officer I said; my words echoed the girl’s and my footsteps were the echoes of hers.
She was in the middle of the bridge now I saw the flash of her coat as she walked.
And now I saw her stop.
So now I knew. And must hurry.
My steps quickened.
She was standing, her hands in the pockets of her coat. Gazing over the low balustrade, her eyes on the stars in the river.
God was in me now. I felt His guidance.
I said: no, don’t do it, kid. You haven’t lost everything. I can help you. That’s why I’m here.
But she drew back, staring at me.
So I put out my hand and held her arm, gently.
No, I said, that isn’t the way, child —
Let me go! she said, frightened.
I thought: Poor kid.
I held her as she struggled. God’s strength was in my hands.
She was crying out, now: Let me go.
She was strong, the poor kid. She struggled hard; but I had the strength of two. Of ten.
As we struggled she screamed and I heard a shout from the distance down the bridge. The patrolman had heard us.
Her cry was low, now, let me go, for God’s sake have pity, let me go. My mind was dulled by despair.
There was a moment’s silence and I saw the flash of her white coat as she went down. Like a white flower…
The next thing I can remember was lying on a bench in the police office. My head ached.
They told me the patrolman had clubbed me with his stick before diving into the river. He’d brought the girl out and she was all right, they told me.
But they said he clubbed me because he’d seen me throw her over, down into the river. That’s why he used his stick, they say.
I asked them if I could go to see my girl, but they said no, you stay right where you are, pal. You lie easy now, they said.
There’s a patrol-car coming to pick me up. I know that because I heard them on the phone. I believe they still imagine I was trying to kill that poor kid, instead of trying to save her like I was.
But they’re making a mistake. I keep telling them, but they just look at me and nod their heads and say yes, we know we’re making a mistake.
Like I had to be humoured, or something.
After E. Trevor

Они совершают ошибку (Е. Тревор)
Они совершают ошибку. Я продолжаю говорить им, но они просто смотрят на меня и кивают головами и говорят: да, мы знаем, что мы совершаем ошибку.
Меня оболгали.
Сейчас я собираюсь снова встретиться с Бересфордом.
Я помню, как он пожал мне руку в тот день.
В тот день. В какой день? Вчера. Черт, кажется, год назад.
Ну, Бересфорд говорит, вы нас покидаете. Как это чувство?
Я сказал, что чувствовал — но я не мог подобрать нужное слово.
Я чувствовал себя на миллион долларов. Я чувствовал, что я был Богом. Но эти выражения не могут в действительности передать это. Наконец-то я подобрал правильное слово для него.
Я чувствую себя снова самим собой, я сказал. Он кивнул. Он знал, что я имел в виду. Он видел меня раньше.
Так что нет никакого сомнения, что они меня вылечили. Вы не получите такое чувство, если вы не являетесь снова самим собой.
Я вышел из больницы в хорошем настроении. Был вечер. На небе светили звезды, так много и такие яркие, что казались туманно-белыми. Их отражение было здесь на улице. Здесь внизу звезды были неоновые и некоторые из них высвечивали рекламу. Уличные автомобили проезжали мимо, пока я стоял и смотрел, они везли людей домой или из дома, или просто катали. Люди, я. Я снова был одним из них.
Я сказал себе, что я пойду домой пешком.
И я пошел, моя голова по ветру, мои глаза на небе, и я чувствовал, что должен что-то сделать. Должен помочь кому-то, кто нуждается в помощи. Найти человека, который искал поддержки, и дать ему ее.
Это было не просто, гуляя словно Бог, искать слепого, чтобы заставить его увидеть.
Но я подумал, что найду его, даже если мне придется ходить всю ночь.
Было уже за полночь, когда увидел ее. Словно призрак, она вышла из позднего открытого кафе и пошла по улице, глядя иногда на автомобили, которые проезжали мимо.
Я последовал за ней. В ее лице было что-то, что говорило мне, ей нужна помощь. Она была прекрасна.
Я знал как начать. Я просто сказал: «Извините, но я думаю, что вы находитесь в какой-то неприятности, не так ли?»
Она повернулась и посмотрела на меня с удивлением.
«Как вы узнали?» спрашивала она меня. Я улыбнулся. Сегодня я был Богом, а Бог знает все.
Потом она рассказала мне о неприятности. О варенье, в котором она находилась. Деньги. Или ее парень, который убежал от нее, или что-то подобное. Как бы то ни было, я сделаю что-нибудь в этом мире, чтобы исправить это.
Она свернула на аллею, которая вела к реке.
Полицейский кивнул ей, моей девушке, когда она проходила мимо.
Спокойной ночи, офицер, я слышал ее голос по пути к мосту. В ее голосе было мужество.
Он посмотрел на меня, когда я проходил мимо. Я подумал, скажет ли он что-то.
И он сказал: «Спокойной ночи»
«Спокойной ночи, офицер», сказал я; мои слова стали эхом слов девушки, а мои шаги были отголоском ее шагов.
Она была на середине моста, и я увидел вспышку ее пальто, когда она шла.
А теперь я увидел, что она остановилась.
Теперь я знал. Надо спешить.
Мои шаги ускорились.
Она стояла, засунув руки в карманы пальто. Глядя через низкую балюстраду на звезды, отражающиеся в реке.
Бог был во мне сейчас. Я чувствовал его руководство.
Я сказал: «Нет, не делай этого, малыш. Ты не потеряла все. Я могу помочь. Вот почему я здесь.»
Но она отодвинулась, глядя на меня.
Я нежно взял ее за руку.
«Нет», сказал я, «Не надо тонуть, малыш».
«Отпусти меня!» она сказала испуганно.
Я подумал: бедный ребенок. Я держал ее, а она вырывалась изо всех сил. Божья сила была в моих руках.
Она расплакалась: «Позволь мне уйти».
Она была сильной, бедный ребенок. Она изо всех сил старалась; но у меня была сила двух. Нет, десяти.
Когда мы боролись, она закричала, и я услышал этот крик внизу моста. Полицейский услышал нас.
Ее крик был низким: «Позвольте мне идти, ради Бога сжальтесь, отпустите меня». Мой разум был притуплен отчаяния.
Был момент тишины, и я увидел вспышку ее белого пальто уходящего вниз. Словно белый цветок …
Следующее, что я помню, я лежал на скамейке в полицейском участке. У меня болела голова.
Они сказали, патрульный избил меня палкой, прежде чем нырнуть в реку. Он вынес девушку и с ней все в порядке, сказали они.
Но они сказали, что он избил меня, потому что он видел, что я бросил ее в реку. Именно поэтому он использовал свою палку, сказали они.
Я спросил их, могу ли я пойти и увидеть мою девочку, но они сказали, нет, ты останешься там, где ты находишься, приятель. А сейчас просто лежите, сказали они.
Приехала патрульная машина, чтобы забрать меня. Я знаю, потому что я слышал их по телефону. Я думаю, что им по-прежнему кажется, что я пытался убить бедную малышку, вместо того, чтобы спасти ее, что я и делал.
Но они совершают ошибку. Я продолжаю говорить им, но они просто смотрят на меня и кивают головами и говорят: да, мы знаем, что мы совершаем ошибку.
Но меня оболгали, или что-то подобное.