Betrayal by C. Fremlin

Maisie Allen’s lips stretched in a tight little smile of satisfaction as she surveyed the poky suburban house with its prim lace curtains. So this was what Mark had come to after thirty years! The godlike Mark had come to this in the end!
It was the end, of course. The unspecified female relative who had written to Maisie in a crabbed and elderly hand had made that perfectly clear. Mark had at most a few more months to live, and he wanted to see his old friend Maisie Allen before he died; that was the gist of the letter which Maisie now fingered almost lovingly with her tight black glove.
The triumph of it! Mark, who had once thought that he owned the world, that he owned Maisie and could demand of her anything he liked: Mark, who now lay dying in this squalid street with only some aged cousin to look after him. Not even a wife or a family to show for all that proud young strength! A little secret smile hovered round Maisie’s mouth as she rang the bell.

The female relative had retired, still dimly chattering, down the dim linoleumed stairs, and Maisie was left to enter the bedroom alone. She hesitated — not from any fear of what she might feel at the sight of the former lover, alone and dying after thirty years, but from some uncertainty as to whether or not to keep on her hat and gloves. Both were becoming — the hat, in particular, with its crisp little brim, was a valuable addition to the evermore complicated apparatus necessary for making people exclaim that she didn’t look a day over forty. The gloves, too — everyone knows that well— chosen gloves can do a lot for a woman past her first womanhood.
On the other hand, it would be nice for him to notice, as he lay there with his once all-dominating, all-demanding body ruined and shrunken, that her hair was still yellow and shining, that her hands were still white and beautifully manicured. She couldn’t actually show him her luxurious house in Richmond or her prosperous stockbroker husband, but she’d soon get them into the conversation.
“Maisie?”
The voice from the bed did not sound either broken or humble, and Maisie was momentarily irritated and taken aback. Then she recovered herself, cautiously made her face light up with the smile which showed her top teeth but not her less natural-looking bottom ones, and approached the bed.
Mark’s looks were gone; his fire was gone; the blue eyes whose glance had once made her forget everything else on earth — well, not quite everything, thank goodness, or she wouldn’t now be living in that expensive house in Richmond — those eyes had faded to a lustreless, bloodshot grey.
“How are you, Mark?” she inquired brightly, and added, “I’ve brought you some flowers.»
She dumped the twelve red roses onto the bed. Something cheaper would have done equally well, but she had only remembered at the last minute that one is supposed to bring an invalid something, and roses were all that was left in the shop.
She waited for him to thank her, to look her up and down and tell her she looked as beautiful as ever. But he didn’t say any of these things. He simply gazed at the flowers lying on the blanket in front of him, as if in deep thought.
Suddenly he spoke, with a curious flash of the old arrogance — an arrogance that had no right to survive in so changed a body.
“Let me see your hands, Maisie. I haven’t seen your hands for thirty years.”
Startled, Maisie removed her gloves and held out her hands, palms downward so that the perfectly polished nails would show to best advantage. Sharply he turned them over and looked at the palms.
“Why, Maisie!” he said, in tones of gentle surprise. “They’re still beautiful!”
Maisie bristled with annoyance. Still beautiful, indeed! And why shouldn’t they be, she’d like to know? Anyone else would have told her that that she still looked beautiful — not a day over forty.
She forced a smile back onto her face — the condescending one this time. He must be able to realise how completely the tables were turned since they last were together.
“Shall I put the flowers in water for you?» she inquired briskly.
“Yes! Oh, yes, please! And when you’ve done that, I’m going to ask you to do something else for me.»
As Maisie poked the roses one after another into the hideous glass vase produced by the relative from some dank cupboard downstairs, she was conscious of Mark’s eyes on her all the time. No, not on her — on her hands.
“Do you remember, Maisie, the last time I watched you arranging red roses in a vase?”
He spoke slowly, with his eyes on her hands, as if he were asking the question of them rather than of her. “Red roses. I’d brought them to you. It was the most beautiful sight I had ever seen — your hands moving among the flowers.” He stopped. “I asked you for something then, Maisie, which you never gave me. Now I’m going to ask you for something else — something you may find it easier to give.”
Maisie eyed him guardedly, and he went on, “I just want you to get me the bottle of sleeping tablets from the bathroom. The doctor won’t let me have them within reach — nor will Cousin Edie. Mine is a painful complaint, you know,» he added gently, “and there is no one else I can ask to help me. I promise you nothing will happen till you are safe at home again. No one will be able to blame you. Please, Maisie, just get them for me. I won’t take you a moment. In remembrance of the roses, all those years ago.”
Maisie stared at him, scandalised. Was there no limit to the outrageous demands this man would make on her? Once it had been demands that no respectable girl could submit to — and now this! Expecting her to abet him in an actual crime!
If she refused point-blank there would be a scene, and she had long ago had enough scenes with Mark to last her a lifetime. Better humour him — pretend she couldn’t find them, or something… . With face averted, she hurried off and found the bathroom.
A fine array of bottles there, and no mistake! Cousin Edie must have almost as many things the matter with her as Mark himself! But she saw the bottle Mark meant — two of them, in fact — one nearly full, the other empty.
It was the empty one that gave her the idea — the clever, amusing idea that would get her so neatly out of the whole business. All she had to do was to fill it with tablets that looked similar but were really harmless — in all this collection there must be something that would do.
Ah, the very thing — vitamin tablets. They looked almost the same. Giggling like a schoolgirl, she tipped a number of them into the empty bottle, patted her make-up in the bathroom mirror, and then, scarcely able to keep a straight face, returned to the bedroom.
How his face lit up! Maisie could have giggled aloud when he snatched the bottle and stuffed it under his pillow, then kissed her white hand over and over again, with tears of gratitude in his eyes.
“You must go now, my love, my darling!” he cried in a choked voice. “You must get away from this house, safe home again, before I take them. And listen, Maisie. Wherever my soul may be in all this wide universe, it will never forget what you have risked, what you have done for me today. Tonight, I shall lie here looking at your roses, thinking of your white hands. They shall be my last thought — the brave and lovely hands that have given me my release… .”
Really, it seemed as if he’d never get to the end of his speech. Maisie almost had to stuff her handkerchief into her mouth to keep from laughing outright. Honestly, it was killing! To think of him lying here tonight, gazing soulfully at red roses and lapping up vitamin tablets!
Once she was safe outside in the street, Maisie stood and laughed until her sides ached.
It wasn’t until the next day, when she heard that Mark Wilkinson had died in the night from an overdose of sleeping tablets, that she realised the silly mistake she must have made. She’d just put the bottle down for a moment while she had touched up her face, and then in her hurry she must have picked up the wrong one — the one with the real sleeping tablets in it — and given it to him!
Maddening! Such a clever trick it would have been, and it would have kept her completely safe and out of trouble! How was it that her hands, her beautiful hands, should have so betrayed her?

Предательство (С. Фремлин)
Губы Мейси Аллен растянулись в довольной улыбке, когда она рассмотрела убогий загородный дом с его чопорными кружевными занавесками. Вот как было прийти к Марку после тридцати лет! Богоподобный Марк пришел к этому, в конце концов!
А это был конец, конечно. Неопределенная родственница, которая написала Мейси неразборчивым и пожилым почерком, четко утверждала это. Марку оставалось жить всего несколько месяцев, и он хотел увидеть свою старую подругу Мейси Аллен, прежде чем умрет; такова была суть письма, которое сейчас Мейси трогала, почти с любовью, руками, облаченными в узкие черные перчатки.
Она торжествовала! Марк, который когда-то думал, что он владеет миром, что он владел Мэйси и мог потребовать от нее все, что он хотел: Марк, который сейчас умирал на этой убогой улице, и только престарелая родственница ухаживала за ним. Даже ни жена или семья, чтобы показать всем, что он гордится молодой силой! Загадочная улыбка появилась на лице Мейси, когда она позвонила в дверь.
Родственница ушла, что-то бормоча, по лестнице, покрытой тусклым линолеумом, и Мейси вошла в комнату одна.
Она колебалась — не из-за страха, что она может почувствовать при виде бывшего любовника, одинокого и умирающего после тридцати лет, а из-за некоторой неопределенности относительно того, снимать ли ей шляпу и перчатки. Они ей очень шли – шляпа с четкими маленькими полями, была ценным дополнением к ее образу и создавала впечатление, что ей не больше сорока. Перчатки тоже — все знают, что хорошо подобранные перчатки могут многое сделать для женщины.
С другой стороны, было бы хорошо для него заметить, так как он лежал там, и его когда-то доминирующее и востребованное тело было разрушено и сморщено, что ее волосы были все еще светлые и блестящие, что ее руки были по-прежнему белые и красиво ухоженные. Она не могла показать ему свой роскошный дом в Ричмонде или своего мужа, процветающего биржевого маклера, но она скоро упомянет их в разговоре.
«Мэйси?»
Голос с кровати не звучал ни сломано, ни скромно, и Мейси на мгновение рассердилась и опешила. Потом она взяла себя в руки, осторожно заставила себя улыбнуться, обнажив верхние зубы, но не нижние, которые выглядели менее естественно, и подошла к кровати.
Привлекательность Марка ушла; Его огонь исчез; голубые глаза, которые когда-то заставили ее забыть все остальное на земле – ну, не совсем все, слава богу, иначе она не жила бы сейчас в дорогом доме в Ричмонде — эти глаза выцвели, стали матовыми, кроваво-серыми.
«Как ты, Марк?» спросила она и добавила: «Я принесла тебе цветы».
Она положила двенадцать красных роз на кровать. Могло бы подойти и что-то подешевле, но она вспомнила в последнюю минуту, что полагается принести презент, и розы были всё, что осталось в магазине.
Она ждала, что он поблагодарит ее, осмотрит ее с ног до головы и скажет, что она выглядит великолепно как никогда. Но он ничего подобного не сказал. Он просто смотрел на цветы, лежащие на одеяле перед ним, как будто в глубокой задумчивости.
Вдруг он заговорил, со вспышкой любопытства и прежним высокомерием – высокомерие, которое не имело право существовать в сильно измененном теле.
«Позволь мне увидеть твои руки, Мэйси. Я не видел твои руки в течение тридцати лет «.
Испугавшись, Мэйси сняла перчатки и протянула руки ладонями вниз, так что идеально полированные ногти были показаны наилучшим образом. Резко он перевернул их и посмотрел на ладони.
«Почему, Мейси!», сказал он, с неожиданной нежностью. «Они по-прежнему прекрасны!»
Мэйси ощетинилась с досадой. По-прежнему прекрасны! И почему они не должны быть, она хотела бы знать? Другой бы сказал ей, что она все еще выглядела великолепно – не старше сорока.
Она заставила себя улыбнуться — снисходительно на этот раз. Он должен быть в состоянии понять, насколько все изменилось с того времени когда они в последний раз были вместе.
«Я поставлю цветы в воду?» спросила она бодро.
«Да! Ах, да, пожалуйста! И когда ты это сделаешь, я попрошу тебя еще кое-что сделать для меня».
Когда Мейси ставила розы одну за другой в отвратительную стеклянную вазу, которую родственница достала из сырого шкафа, она все время чувствовала на себе взгляд Марка. Точнее на своих руках.
«Ты помнишь, Мэйси, последний раз, когда я смотрел, как ты ставишь красные розы в вазу?»
Он говорил медленно, глядя на ее руки, как будто он задает вопрос им, а не ей. «Красные розы. Я принес их тебе. Это было самое красивое зрелище, которое я когда-либо видел. — Твои руки двигались среди цветов». Он остановился. «Тогда я просил тебя о чем-то, Мэйси, о том, что ты никогда не дала мне. Теперь я прошу тебя о другом, о том, что тебе будет проще выполнить».
Мэйси посмотрела на него настороженно, и он продолжил, «Я просто хочу, чтобы ты принесла мне снотворное из ванной. Ни доктор, ни кузена Эди, не позволяют мне иметь их под рукой. А мне очень больно», добавил он мягко, «и ни кого другого я не могу просить о помощи. Я обещаю, что ничего не произойдет, пока ты не будешь в безопасности у себя дома. Никто не сможет обвинить тебя. Пожалуйста, Мейси, просто дай их мне. Это не займет много времени. В память о розах, все эти годы назад».
Мэйси уставилась на него, она была шокирована. Неужели нет предела возмутительным требованиям, которые этот человек предъявляет ей? Однажды он потребовал то, что никакая респектабельная девушка не могла себе представить, — и теперь это! Он хочет, чтобы она содействовала в преступлении!
Если она наотрез откажется, то произойдет ссора, а ей уже давно было достаточно ссор с Марком на всю оставшуюся жизнь. Лучше одурачить его — притвориться, что она не смогла найти их, или что-то еще…. Отвернувшись, она вышла и нашла ванную комнату.
Там был образцовый порядок, и не могло быть ошибки! Она увидела бутылочку, о которой говорил Марк, точнее две, одна почти полная, а другая пустая. Эта пустая бутылочка и натолкнула ее на мысль, как аккуратно выйти из этой ситуации. Ей всего лишь нужно было наполнить ее таблетками, которые были похожи на снотворное, но были бы абсолютно безвредны – во всей этой коллекции должно быть что-то, что подойдет.
Ах, вот оно — витамины в таблетках. Они выглядели почти одинаково. Хихикая, как школьница, она насыпала их в пустую бутылочку, подправила свой макияж, глядя в зеркало, а затем, едва сохраняя серьезное выражение лица, вернулась в спальню.
Как озарилось его лицо! Мэйси практически хихикнула вслух, когда он схватил бутылочку и сунул ее под подушку, затем целовал ее белую руку, снова и снова, со слезами благодарности на глазах.
«Ты должна идти, моя любовь, моя дорогая!» Воскликнул он сдавленным голосом. «Ты должна уйти из этого дома, в безопасное место, прежде чем я приму их. И послушай Мейси. Где бы моя душа ни оказалась в этой огромной вселенной, она никогда не забудет то, что ты рисковала, сделав это для меня сегодня. Сегодня вечером, я буду лежать здесь, глядя на твои розы, думая о твоих белых руках. Они должны быть моей последней мыслью — смелые и прекрасные руки, которые дали мне мое освобождение «….
Казалось, будто он никогда не закончит свою речь. Мэйси чуть было не запихнула свой платок в рот, чтобы не рассмеяться. Честно говоря, это было убийство! Думать о нем лежал здесь сегодня вечером, одухотворенно глядя на красные розы и глотать витамины!
Оказавшись в безопасности за пределами дома, Мэйси стояла и смеялась, пока не заболели бока.
Так было до следующего дня, когда она узнала, что Марк Уилкинсон умер ночью от передозировки снотворного. Она поняла, что совершила глупую ошибку. Она всего на мгновение поставила бутылочку, когда поправляла макияж, а затем в спешке, должно быть взяла не ту, а бутылочку с настоящим снотворным, и дала ему!
Безумие! Это ведь был такой хитрый трюк, который позволил бы ей оставаться подальше от неприятностей! Как могло случиться, что ее руки, ее красивые руки, предали ее?