The boy next door by J. London

Sladen Morris is the boy next door. He has grown very tall now, and all the girls think he is wonderful. But I remember when he refused to comb his hair and wash his face.
Of course, he remembers me too whenever I appear in a new dress and special hair-do, he says, “Well, well, look at Betsy, she’s almost grown-up. But I remember her first party, when she was so excited that she dropped her ice-cream on her best dress, and she ran home crying.”
So when I say that Sladen Morris didn’t mean anything to me, I am quite serious. But I had known him so long that I felt I had to take care of him — just as I feel towards Jimmy, my little brother. That’s the only feeling I had — neighbourly friendship — when I tried to save Sladen from Merry Ann Milbum.

Merry Ann — I’m sure her real name was simply Mary; but Mary wasn’t poetic enough for her. She came to Springdale to visit her aunt and uncle; her aunt brought her to our house for tea. She looked wonderful — I always tell the truth — with her bright, blond hair and big blue eyes. And she said many high, fine things. But as soon as her aunt and mother left the room, Merry Ann changed, as she knew she would. “What do people do for entertainment in this dead town?” That was the first thing she said. And then — “It’s so far from New York!”
“Oh!” I said, “we have dances at the Country Club every Saturday, and swimming and tennis and…”
She interrupted me: “Are there any interesting men?”
I had never before thought of them as “interesting,” or as “men” either. But I started naming all the boys in town. “There is Benny Graham,” I said, “and there is Carter Williams, and Dennis Brown, and Bill Freeman. All quite interesting.” That was a lie, but not a very big one. I did not name Sladen Morris, because I had already decided to save him from that terrible girl.
At that moment, Merry Ann looked out of our window, just as Sladen came across the grass towards our house — probably to invite me to play a game of tennis, as usual. He came in without asking for permission. “Ah!” he said, his eyes on blonde Merry Ann — he didn’t even notice me — “Where did you come from, my beauty?”
“From New York,” she answered, “but I don’t want to go back there — not now!”
Not too clever, I think, but he seemed happy to hear it. “I don’t remember why I decided to come here,” he said. “But now I’m sure a good angel brought me.”
“And did the good angel push that tennis racket into your hand?” I asked.
“Oh, yes, my tennis racket,” he said, looking foolish. He still didn’t look at me. “Do you play tennis?” he asked Merry Ann.
“Very little,” Merry Ann said. “I will need help”.
“What about a game now?” Sladen asked. “I’d love a game — but I’ll have to go home and change my clothes.”
“I’ll take you home and wait for you,” Sladen offered.
“Good-bye, Betsy,” Merry Ann said. “Please tell your mother how much I enjoyed this afternoon at your house.”
“And please come often,” I said — and I thought to myself, I’d like to give you a cup of tea next time with a little poison in it.
Well, the result of this conversation was that suddenly I felt very bad, and I ran to my bedroom and threw myself on my bed, and I cried. Mother can hear tears through three walls and soon I heard her voice at the door. “Betsy, dear,” she said, “May I come in?”
“Of course,” I answered. “But I’ve got a terrible headache.”
“I have an idea,” Mother began. “Perhaps you’d like to invite your friends to a party here?”
A party. For a whole year I had asked Mother to let me give a party, and she had always answered, “It will cost too much,” or “Wait until you are eighteen,” and a dozen other reasons; now she was suggesting a party herself.
Well, after that everywhere I went, there was Merry Ann with Sladen Morris behind her, like a big dog. I had always played tennis with Sladen whenever the weather wasn’t wet; now I had to look for a partner, and I had to watch him playing with Merry Ann. She was a terrible player: she didn’t even hold her racket correctly. But she wore those little white tennis dresses that cinema actresses wear in the movies and, to tell the truth, she looked very nice.
I knew that the party would be a mistake with Merry Ann among the guests; but it was Mother’s favourite subject. So I invited all the “nice young people”, as Mother calls them, to come to our house for dinner before the Country Club dance.
They all agreed to come — six boys who wanted a chance to be with Merry Ann, and five girls, including me, who came because they didn’t want anybody to think they were afraid of the Merry enemy.
Mother bought me a new dress, with a very wide skirt: it was not the simple, girlish dress that my mother usually chooses for me. And my father bought me flowers to wear in my hair, which was combed up.
The new dress and the hair-do gave me strength. But that was before the guests arrived. When they came and I saw Merry Ann holding Sladen’s arm, my courage left me. My dress was nothing, compared with the clouds of red chiffon that hung on Merry Ann’s shoulders and swam around her.
“Well, well, look at Betsy,” Sladen started. “But I remember her when…”
“I remember also,” I interrupted coldly, “so you needn’t spend your time telling us about that incident a hundred years ago.” Merry Ann monopolised the conversation, and she talked only with the boys — turning her big blue eyes first on one then another. “What’s the Country Club like?” she asked. “I have gone dancing only at New York clubs, so I don’t know much about small-town clubs.” The dinner was as uninteresting as I had expected. When it was over, everybody went to the Country Club, feeling a little ashamed that it couldn’t compare with anything in New York.
All the boys danced with me — they had to, because they were my guests. The evening was very warm, and little by little everybody began to go outside to sit around the swimming pool. Dennis Brown and I went out too, and we walked up and down in front of their chairs.
It was just in front of Merry Ann that it happened. Perhaps it was an accident —I don’t say she did it on purpose — but I wasn’t so near her chair, and her foot was pushed out very far. Of course I couldn’t see her foot in the dark, and I fell over it and into the pool. As I went down, I could hear Merry Ann laughing, and I hoped I would drown. But I knew that anybody who swam as well as I did couldn’t seriously hope for such an end to her suffering. I did not come up — I knew they were all standing there laughing — so I swam under water to the iron ladder at the other end of the pool. I planned to run up the ladder and then as fast as I could to the dressing-room. From there, I would go home.
When I found the ladder with my hand, I began to pull myself up. But then I discovered that my dress was caught in the ladder. I pulled and pulled (I was still under water) but I couldn’t free the dress. And then everything became black.
When I came to myself, I was lying on my face and Sladen was pumping the water out of me. At first I was too uncomfortable to notice anything; but then I began to take more interest in the scene. I saw that several of the boys had offered themselves as the hero of the incident; not only Sladen’s best suit was full of water; it was running from the suits and hands and faces of Dennis and Bill and Carter. Even Janet, who is an athlete like me, had jumped in to pull me out.
“I’m sorry,” I said, as soon as I could talk again. “It was my fault.”
“No, it wasn’t, but don’t talk, you little fool,” Sladen ordered angrily.
“Yes, keep quiet,” Merry Ann said. “Everybody was so worried about you. Why did you hide at the bottom of the pool?”
And then Sladen said something that showed he wasn’t a gentleman at all. But I’ll love him for it as long as I live. “Hit her, Nora!” he said. “I am a gentleman, and besides, I’m busy.”
“Oh — you terrible people!” Merry Ann cried. “I won’t stay here another minute!”
«You boys can choose who is the unlucky one that takes her home,” Sladen said. “Perhaps Benny and Joe will both go in the car with her. She is too dangerous to be alone with the driver.”
He rose to his feet. “Get up, Betsy,” he ordered. “I think you will probably go through life all right, if you choose a more practical swimming costume in the future.” The way Sladen said it made me feel comfortable and warm, which was foolish: there was nothing especially pleasant in his words.
All of us, the wet and the dry, got into the cars. Sladen put his coat around me and took me home.
“Listen you,” he said on the way. “I see that I’ll have to stay nearer to you — you simply can’t take care of yourself. Better not go out of the house unless I go with you. Don’t you think that’s a good idea?”
For the first time in my life, I felt my strength as a weak woman, though my hair-do was wet and ruined.
“Sladen, you’ve saved my life. You are terribly strong and you always know what to do. And if you want me to be with you, I’ll be happy.” I looked at him with an expression that I thought might have an effect.
“You know, Betsy,” Sladen continued, very seriously, “it’s strange, sometimes you don’t see something that’s under your own nose. It has just come to my mind that you are the best girl I know, and I’ve lived next door to you for seventeen years.”
He stopped the car and kissed me. It wasn’t the best kind of a kiss, because we were both still wet. But for some reason it was very romantic, and suddenly I felt beautiful and interesting. I sat there looking at Sladen Morris with new eyes, probably because he suddenly didn’t look at all like the boy next door.

Соседский мальчишка (Джек Лондон)
Сладен Моррис – соседский мальчишка. Сейчас он стал высоким и все девчонки думали, что он замечательный. Но я помню, когда он отказывался умывать лицо и расчесывать волосы.
Конечно, он помнит меня тоже, когда бы я ни появилась в новом платье и с прической, он говорит: «Ну и ну. Посмотрите на Бетси, она почти взрослая. Но я помню ее первую вечеринку, когда она была так взволнована, что уронила мороженое на свое лучшее платье и плача побежала домой».
Поэтому, когда я говорю, что Сладен Моррис ничего не значит для меня, я совершенно серьезна. Но я знаю его так долго, что я чувствую, что должна заботиться о нем, как о Джимми, моем младшем брате. Это было единственное чувство – соседская дружба, когда я пыталась спасти Сладена от Мэри Энн Милбум.
Мэри Энн – я уверена, что ее звали просто Мэри, но Мэри было недостаточно поэтично для нее. Она прибыла в Спрингдейл, чтобы навестить своих тетю и дядю; тетя привела ее в наш дом на чашечку чая. Она выглядела великолепно — я всегда говорю правду – с яркими, светлыми волосами и большими голубыми глазами. И она сказала много возвышенных, тонких вещей. Но как только ее тетя и мать вышли из комнаты Мери Энн изменилась. «Что люди делают для развлечения в этом мертвой городе?» Это было первое, что она сказала. А затем – «Это так далеко от Нью-Йорка!»
«О!», сказала я, «у нас есть танцы в загородном клубе каждую субботу и плавание, и теннис и …»
Она прервала меня: «Есть ли интересные парни?»
Я никогда раньше не думала о них, как об «интересных» либо как о «парнях». Но я начала называть всех мальчиков в городе.
«Есть Бенни Грэм», сказал я, «есть Картер Уильямс, и Деннис Браун, Билл Фриман. Все достаточно интересные». Это была ложь, но не очень большая. Я не назвала Сладена Морриса, потому что я уже решила спасти его от этой ужасной девушки.
В тот момент, Мэри Энн выглянула из окна, как раз тогда Сладен шел по траве к нашему дому — наверное, чтобы пригласить меня поиграть в теннис, как обычно. Он вошел, не спрашивая разрешения.
«Ах!», сказал он, не сводя глаз с блондинки Мэри Энн — он даже не заметил меня – «Откуда вы прибыли, красавица?»
«Из Нью-Йорка», ответила она, «но я не хочу туда возвращаться – не сейчас!»
Не слишком умно, подумала я, но он, казалось, рад слышать это.
«Я не помню, почему я решил зайти сюда», сказал он. «Но теперь я уверен, что ангел привел меня».
«И это ангел вложил эту теннисную ракетку тебе в руку?», спросила я.
«О, да, моя теннисная ракетка», сказал он, выглядя глупо. Он по-прежнему не смотрел на меня. «Вы играете в теннис?», спросил он Мэри Энн.
«Немного», сказала Мэри Энн. «Мне потребуется помощь».
«Как насчет игры прямо сейчас?», спросил Сладен. «Я бы хотела сыграть, но мне нужно сходить домой, чтобы переодеться».
«Я провожу тебя до дома и подожду», предложил Сладен.
«Пока, Бетси», сказала Мери Энн. «Пожалуйста, скажи своей маме, что я наслаждалась этим днем в вашем доме».
«И, пожалуйста, приходи почаще», сказала я и подумала про себя – хотела бы я предложить тебе чашку чая с ядом в следующий раз.
Ну, результатом этой беседы было то, что я вдруг почувствовала себя очень плохо, я побежала к себе в спальню и бросилась на кровать, и заплакала. Мама смогла услышать мои слезы через три стены, и вскоре я услышала ее голос у двери. «Бетси, дорогая», сказала она, «Могу я зайти?»
«Конечно», ответила я. «Но у меня ужасно болит голова».
«У меня есть идея», начала мама. «Может быть, ты хочешь пригласить своих друзей на вечеринку сюда?»
Вечеринка. Целый год я просила маму позволить мне устроить вечеринку, и она всегда отвечала: «Это будет дорого» или «Подожди пока тебе не исполнится восемнадцать» и масса других причин; Теперь она сама предлагала вечеринку.
Ну, после этого всюду, куда бы я ни пошла, была Мэри Энн со следовавшим за ней по пятам Сладеном Моррисом, словно большим псом. Я всегда играла в теннис со Сладеном, какая бы мокрая погода не была; сейчас мне приходилось искать партнера, и мне приходилось наблюдать, как он играет с Мэри Энн. Она была ужасным игроком: она даже неправильно держала ракетку. Но она надевала эти маленькие белые теннисные платья, которые носят актрисы в кино и, по правде сказать, она выглядела очень мило.
Я знал, что вечеринка будет ошибкой с Мэри Энн среди гостей; но это было любимым предметом матери. Так что я пригласила всех «хороших молодых людей», как называет их мать, прийти в наш дом на ужин перед танцами в сельском клубе. Все они согласились приехать — шесть мальчиков, которые хотели иметь шанс быть с Мэри Энн и пять девочек, в том числе и я, пришедших потому, что они не хотели, чтобы кто-то думал, что они боялись врага Мэри. Мать купила мне новое платье, с очень широкой юбкой: это было не простое, девичье платье, которые моя мать, как правило, выбирала для меня. А мой отец купил мне цветы, чтобы носить в волосах, которые были зачесаны наверх.
Новое платье и прическа придали мне силы. Но это было до того, как прибыли гости. Когда они пришли, и я увидела Мэри Энн, держащую руку Сладена, моя смелость покинула меня. Мое платье было ничто, по сравнению с облаками красного шифона, которые висели на плечах Мэри Энн и плавали вокруг нее.
«Ну и ну, посмотрите на Бетси», начал Сладен. «Но я помню ее, когда …».
«Я тоже помню», прервала я холодно, «поэтому тебе не стоит тратить время, рассказывая об инциденте, который произошел сто лет назад».
Мэри Энн монополизировала общение, и она разговаривала только с мальчиками – переводя свои большие голубые глаза с одного на другого.
«Какой он сельский клуб?», спросила она. «Я ходила на танцы только в нью-йоркские клубы, так что я немного знаю о клубах в маленьких городах». Ужин был неинтересным, как я ожидала. Когда все закончилось, мы пошли в сельский клуб, и всем было немного стыдно, что он не может сравниться с чем бы то ни было в Нью-Йорке. Все мальчики танцевали со мной — они были вынуждены, потому что они были моими гостями. Вечер был очень теплым, и мало-помалу все стали выходить на улицу, чтобы сидеть у бассейна. Деннис Браун и я тоже вышли, и мы ходили вверх и вниз перед их стульями.
Это случилось прямо перед Мэри Энн. Возможно, это был несчастный случай — я не говорю, что она сделала это нарочно, но я не была так близко к ее стулу, и ее нога была вытянута очень далеко. Конечно, я не могла видеть ее ногу в темноте, и я упал из-за нее в бассейн. Когда я пошла ко дну, я слышала смех Мэри Энн, и я надеялась, что не утону. Но я знала, что кто-нибудь, кто плавал также как я не мог серьезно надеяться на такой конец ее страданиям. Я не выдумывала – я знала, что они все стояли там и смеялись, так что я поплыла под водой к железной лестнице на другом конце бассейна. Я планировала вбежать вверх по лестнице и затем быстро, как только могла, в раздевалку. Оттуда я могла уйти домой.
Когда я нащупала лестницу рукой, я начала подтягиваться. Но потом я обнаружила, что мое платье застряло в лестнице. Я тянула и тянула (я все еще была под водой), но я не могла освободить платье. А потом все стало черным.
Когда я пришла в себя, я лежала на лице, и Сладен откачивал из меня воду. Сначала мне было слишком некомфортно, чтобы что-то замечать, но потом я начала больше интересоваться происходящим. Я видела, что некоторые из ребят предложили себя в качестве героя происшествия; но не только лучший костюм Сладена был полон воды; она бежала с костюмов, рук и лица Денниса и Билла и Картера. Даже Джанет, который такой же спортсмен, как и я, прыгнул, чтобы вытащить меня.
«Мне очень жаль», сказала я, как только я смогла снова говорить. «Это я виновата».
«Нет, ты не виновата, но не говори, маленькая дурочка», сердито приказал Сладен.
«Да, молчи», сказала Мэри Энн. «Все так беспокоились о тебе. Почему ты пряталась на дне бассейна?»
А потом Сладен сказал то, что показало, что он совсем не джентльмен. Но я люблю его за это с тех пор, как я живу.
«Ударь ее, Нора!», сказал он. «Я джентльмен, и, кроме того, я занят».
«О! — Вы страшные люди», воскликнула Мэри Энн. «Я не останусь здесь ни на минуту».
«Вы ребята можете выбрать, кто будет тем счастливчиком, который проводит ее домой», сказал Сладен, «Может быть, Бенни и Джо вместе с ней поедут на машине. Она слишком опасна, чтобы оставить ее наедине с водителем».
Он поднялся на ноги. «Вставай, Бетси», приказал он. «Я думаю, что с твоей жизнью ничего не случится, если в следующий раз ты выберешь более практичный костюм для плавания». То, как говорил Сладен, заставило меня чувствовать себя комфортно и тепло, что было глупо: ведь в его словах не было ничего особенно приятного.
Все из нас, и мокрые и сухие, забрались в машину. Сладен надел на меня свое пальто и отвез меня домой.
«Послушай», сказал он по дороге. «Я вижу, что мне придется быть ближе к тебе, ты просто не можешь позаботиться о себе. Лучше не выходить из дома, пока я не пойду с тобой. Не кажется ли тебе, что это хорошая идея?»
Впервые в моей жизни, я чувствовала свою силу как слабая женщина, хотя моя прическа была мокрой и испорченной.
«Сладен, ты спас мою жизнь. Ты ужасно сильный и ты всегда знаешь что делать. И если ты хочешь, чтобы я была с тобой, я буду счастлива».
Я посмотрела на него с выражением, которое, как я полагала, может иметь эффект.
«Ты знаешь, Бетси», Сладен продолжал, очень серьезно, «это странно, иногда ты не видишь то, что находится у тебя под носом. Мне только что пришло в голову, что ты самая лучшая девушка, которую я знаю, и я жил по соседству с тобой семнадцать лет».
Он остановил машину и поцеловал меня. Это был не самый лучший поцелуй, потому что мы оба были все еще мокрые. Но почему-то это было очень романтично, и вдруг я почувствовала себя красивой и интересной. Я сидела там, глядя на Сладена Морриса новыми глазами, вероятно, потому, что он вдруг перестал смотреть на меня как соседский мальчишка.